Утром в город наконец-то пожаловала зима. Улицы похорошели, деревья принарядились в теплые шали, на пятачки дворов высыпала веселая ребятня.
Малькова улыбнулась и отошла от окна. Ей вдруг захотелось вот так же, с визгом, пробежаться по первому снежку, взбить руками пушистый сугроб, вдохнуть сладкий морозный воздух... Конечно, не здесь, во дворе, а за городом или в парке. Забуриться куда-нибудь с Сережей, далеко-далеко, только он и она.
Улыбка погасла: они не виделись уже три недели. Собственно, к разлукам ей было не привыкать, ведь вместе они никогда и не жили. Так уж получилось: у него – семья, сын, у неё – он, Сергей.
До Сергея у Ирины было несколько романов, но как-то не сложилось. Кавалеры в её чувства особо не вникали, и она раскрыться не спешила. Расставались без сожалений.
Другое дело Сергей. Каким-то образом он быстро понял, что бойкая симпатичная девушка не такая раскованная, какой хотела казаться. Деликатно ухаживая, он окружил её трогательной заботой, не скупился на ласку и похвалу. Рядом с ним она становилась самой собой, расцветала. Чувство желанности сродни наркотику – привыкаешь быстро и прочно. И она подсела.
С ним было радостно и не скучно. Казалось, этот ладно скроенный брюнет с завораживающим чарующе низким голосом знал все на свете. А еще он был честен. Без обиняков признался, что женат, но развод упоминал как почти свершившийся факт. И она поверила.
Даже когда выяснилось, что развод откладывается из-за болезни жены, даже после рождения у Сергея сына, она не находила сил порвать с ним. Переживала, ревновала, проклинала, умоляла сделать выбор, выгоняла и принимала вновь. «Сюжет банален до икоты, – подытожила Ирина, –треугольник. Равнобедренный: две стороны и углы при основании равны. Только не понять, кто основание.»
Иногда она умела трезво взглянуть на вещи. Да и требующая точности профессия обязывала: эксперт центра стандартизации – работа серьезная. Свою работу Малькова любила, бесконечная череда дел не раздражала, только подхлестывала – вперед!
Стремительно летящее на службе время по выходным превращалось в тягучий кисель. Спасаясь от него, Ирина шуршала по хозяйству, ходила в фитнес-зал, посещала косметолога, выставки, ездила на экскурсии, экспериментировала с новыми блюдами, вывязывала мудреные узоры или читала до одури. Время-то убить можно, да себя не обманешь.
Именно в такие дни у Мальковой случались острые приступы одиночества. Заварив чай, она рассеянно листала журнал. Мода, рецепты – мелькали страницы – диета, упражнения для укрепления мышц… «Всеобщий психоз! – усмехнулась Ира. Как будто счастье зависит от количества складок на пузе! У меня их нет, а что толку? Все мечтают выглядеть, как модели, но, по - статистике, своею жизнью довольны именно толстушки. Как ни странно, у них, чаще всего, полный комплект: муж, дети, собака... Загадка природы... Чем же сегодня заняться? Сходить на выставку попугаев? Ленку позвать... нет, она с дочкой в бассейн идет. Людка все выходные торчит на турбазе. Юрасика, идиотка, пасет! Связался черт с младенцем... Таньке звякнуть? Да они с лета никак ремонт не закончат. М-да, у всех заботы одна я, получается, живу для себя. Девчонкам завидно, только я этим по горло сыта! Пожалуй, не стоит им про это рассказывать, пусть завидуют, дурочки. Магазины? Да, в книжный давно пора заглянуть, может, появилось что-нибудь новенькое из Мураками. Сергею он тоже нравится. Забавно, литературные вкусы у нас схожи, чего не скажешь о еде. Откуда у уроженца Тамбова такая страсть к морепродуктам? По мне так овощное рагу ничуть не хуже. Ладно, начну с генеральной, а там посмотрим».
Растянув уборку на полдня, Ирина изрядно устала и проголодалась. Готовила она хорошо, но если не ждала гостей, обходилась немудреными супчиками и салатами.
За окном танцевал, кружил в белом вальсе снег. «Как в тот вечер! – загрустила Ира. – Кафе, кофе, метель. Иероглиф судьбы, тайный знак. А если бы я тогда прошла мимо?» Она перемыла посуду, старательно протерла стол, добавила симметрии чашечкам на крючках. Порядок. Как в музее.
Сквозь вязкую тишину квартиры пробивался размеренный нудный звук: в ванной протекал кран. «Вода из неисправного крана уносит с собой достаток и счастье», – утверждают знатоки Фэн Шуй. «Достаток – это, понятно, деньги, а мерилом счастья должна быть только любовь! – Ира затянула проклятый вентиль. – Но как считать? Взаимная любовь – плюс двести очков, несчастная – минус триста. Платоническая – сто, однополая – сто пятьдесят. Плюс или минус? Бред! Если бы все было так просто!»
Настроение упало, идти куда-нибудь расхотелось. Чтобы отвлечься от грустных мыслей, она включила телевизор. На экране возникла Верка Сердючка. Гоп, гоп, гоп – тряслись необъятные накладные груди. Ира сморщилась, как от зубной боли. На другом канале кривлялись новые русские бабки. «Идиотизм! – осатанела она. – И это в стране, где мужики на вес золота!» Программы менялись, тасуя звериные морды, дебаты политиков, ревущие стадионы...
«Что за дрянь!» – Ирина швырнула пульт в кресло. Отчаянно, до тошноты, до крика вдруг захотелось услышать любимый волнующий до спазмов в груди голос. Звонить сама она не смела и, терзаясь этим, с надеждой смотрела на телефонную трубку. Рядом лежал сотовый. Время остановилось. Застыло. Проклятые телефоны, словно дали обет молчания. «Вдруг на линии порыв!» – Ира схватила трубку и обмякла: работает... Серебристый «Самсунг» виновато мигнул электронным глазом: сообщений нет. «Вот так умру и никто не узнает!» – она бросилась на диван и с тоской вперилась в потолок.
Пасмурный день угасал мягкой тенью и вдруг встрепенулся, задев тончайший волосок. На нем деловито ползал малюсенький полупрозрачный паучок. «Что ж ты, кроха, без мамы гуляешь, без папы! Бродишь один! Один, как и я. Оборви невесомую нить – и нет тебя... нет меня... – глаза обожгло едкой влагой, к горлу подступили рыданья. – Да что ж это я разнюнилась! – опомнилась Ира. – Хватит сходить с ума!»
Она принесла веник, убрала непонятно откуда взявшуюся паутинку, достала из комода спицы с недовязанным рукавом и клубок серо-голубой пряжи. Сев в кресло, она расправила рукав на коленях и принялась за работу. Этот свитер вязался Сергею.
Лицевая, изнаночная, три лицевых, накид – ровно ложились петли рисунка. Мысли же громоздились, сталкивались и разлетались, как шары на биллиардном столе: «В тот раз в кафе было полно свободных мест, но он подсел ко мне. Случайность или судьба? Сколько лет прошло с той первой встречи? Десять? Двенадцать? А впрочем, неважно: этой пытке не будет конца. И ты это знала. Знала. Надо смотреть правде в глаза! Да, свои карты он раскрыл сразу. На что ты надеялась? С чего возомнила себя мечтой, ради которой идут на костер, на предательство, на край света! Ты сама, сама загнала себя в клетку, дверку захлопнула, а ключ отдала ему». Лицевая, изнаночная – спицы замерли. «Ребенок, – изводилась она, – если б у нас был ребенок!» Увы! Забеременеть никак не удавалось. «Вы здоровы!» – уверяли врачи. «Провидение господне!» – втихаря злорадствовали подруги.
Клубок смирно шуршал под ногами и вдруг расхрабрился, улизнул под журнальный столик. Ира подергала нитку, но та за что-то зацепилась. Отложив спицы, она встала на колени, нашарила клубок и довольно усмехнулась: «Попался, проказник!»
Звонок грянул весенним громом. Ира метнулась в прихожую, бросила клубочек на полку для обуви и, даже не глянув в глазок, распахнула дверь.
На пороге стоял Сергей. Куртка блестела бисером талых снежинок.
– Не ждала? Я соскучился, Ириска!
В руке у него была большая спортивная сумка. Как загипнотизированная, Ира уставилась на баул: «Это вещи! Он пришел навсегда!»
– А, это так – бутафория, – догадавшись, о чем она думает, сконфузился Сергей и поспешно наклонился, развязать шнурки на ботинках.
Ира дернулась как от удара и, чувствуя, что краснеет, юркнула на кухню. «Дура! Дура! Дура!» – умываясь ледяной водой, твердила она. Пальцы свела судорога, но эта боль заслонила душевную муку.
– Ириска, ты где? – озадаченно прогудел Сергей.
– Я на кухне! – она лихорадочно вытерлась салфеткой.
Он вошел. От смущения не осталось и следа. Он источал самоуверенность. Как всегда.
– Ты голоден? – спросила она лишь бы только не молчать.
– Да, я ужасно проголодался! – Сергей шутливо облизнулся и властно потянул её к себе. – Родная, – теплые руки нетерпеливо скользнули по её телу.
Она задрожала, выгнулась, замлела. Вдоль спины прокатилась тугая сладкая волна. Сомнения, обиды отлетели, словно шелуха. Он подхватил её и понес в спальню.
Страсть ослепила взрывом огненной бездны и жарко содрогаясь, выбросила на скомканные простыни. «Вот мгновения достойные вечности!» – таяла в блаженной истоме Ирина. Эти минуты она не променяла бы ни на что!
– Какая ты маленькая, ладненькая! – сыто прижмурился Сергей. – Как статуэтка. Не чета моей... – он осекся.
– О чем это ты? – холодея, переспросила Ира.
– Да так, ничего. Котик, мне надо в душ.
– Возьми полотенце. Тут, в шкафу.
– Не надо: я принес свое.
– С чего вдруг! – окончательно стряхнув наваждение близости, взорвалась Ира.
– Не злись, лапка. Тигра словно взбесилась: роется в моих вещах, вынюхивает, выслеживает. Я сегодня еле удрал, сказал, к Андрюхе, в сауну. Тигра и сумку сама собрала, чтобы потом все проверить. Дома житья не стало, так хоть ты не мучай меня! – жалобно закончил он и отправился в ванную.
Она зло глянула ему вслед: «Житья ему, видите ли, не стало! Но правила этой игры он выдумал сам! Знал бы он, как длинны одинокие ночи! Как отвратителен ужин, когда его не с кем делить!»
Шум воды прекратился. Сергей вернулся и, запахнув халат, с наслаждением растянулся на кровати.
– Боже, как у тебя хорошо!
– В чем дело – оставайся насовсем!
– Ирусь, мы же договорились! Я не скрывал, что женат. Не надо, котик, не начинай все сначала. Я тебя очень люблю, но сейчас развод все погубит! Пусть напоказ, но семья – прежде всего! Ничего, скоро я сам буду решать, как и с кем, мне жить. – Сергей нежно поцеловал её – скоро, милая, потерпи!
Убаюканная лаской, Ирина успокоилась, задремала.
Проснулась, когда было уже темно. Во рту пересохло. Она осторожно выскользнула из постели и во тьме коридора запнулась о Сергеев баул. Бросил опять, где попало! Ира нашарила кнопку светильника, унесла сумку в прихожую и вдруг вспомнила, как пронзительный миг счастья рассыпался горечью лютого разочарования. Сон пропал. Её затрясло от гнева. «Милая, потерпи! Сколько? Год? Два? Где гарантия, что он не обманет? Господи, а ведь он доволен этой параллельной жизнью и не собирается что-то менять!» – внезапно поняла она. Душа рухнула, умерла.
«Жена роется в моих вещах, вынюхивает...», – всплыли в памяти его слова. « Ей не придется долго искать!» – Ира прокралась в ванную, сдернула с сушки свое любимое полотенце, обрызгала дезодорантом и свернула. В прихожей она воровато огляделась, заметила на обувной полке клубочек пряжи и сунула его в середину сложенной ткани.
– Ириска!
Вздрогнув, Ира выхватила из сумки его полотенце, скомкала, толкнула на антресоли, пихнула в баул свое, дернула молнию и потушила свет. Сердце бешено колотилось, руки дрожали.
– Зайка, куда ты пропала? – капризничал Сергей.
– Иду, дорогой, иду, любовь моя! – притворно зевнув, нежно проворковала Ира.
